К этой книге автор шел почти два десятилетия. Еще научным сотрудником ИМЛ при ЦК КПСС он начал поиск документов о жизни и деятельности организатора этого института, его первого директора, выдающегося марксоведа, непримиримого оппонента Ленина и Сталина, великого гражданина России. Осужденный по сфабрикованному обвинению и расстрелянный в январе 1938 г., Д.Б. Рязанов был реабилитирован через 20 лет после гибели, но восстановлен в партии и тем самым полностью оправдан лишь спустя еще 30 лет. Причина, полагаю, не только в том, что его обвиняли в «распространении клеветнических измышлений на партию и Советскую власть» (С. 545), а и в том, что директор Института Маркса–Энгельса привлекал к научной работе бывших меньшевиков, кадетов, эсеров и прочие антибольшевистские элементы. Поэтому ЦК КПСС и его аппарат отказывали в партийной реабилитации «неукротимого академика» и почти до конца горбачевской перестройки сопротивлялись любым упоминаниям его имени в исторической литературе, не говоря уже об освещении его роли в марксоведении и создании Института Маркса–Энгельса. Более того, в указателях к изданиям, подготовленным в ИМЛ уже после XX и XXII съездов КПСС, продолжали сообщать, что в 1931 г. Рязанов был исключен из ВКП(б) «за измену партии и связь с заграничным меньшевистским центром», умалчивая при этом о незаконных репрессиях, которым он подвергался, и о реабилитации[1].

          В 1968–1969 гг. при подготовке сборника «Литературное наследство К.Маркса и Ф.Энгельса…»[2] члены его редколлегии В.А.Смирнова и Б.Г.Тартаковский сумели добиться в ЦК разрешения только несколько раз упомянуть опальное имя. И лишь в 1989 г., еще через 20 лет, В.А.Смирнова опубликовала большую статью о первом директоре института[3]. А затем личность Д.Б.Рязанова оказалась в центре исследовательских интересов Я.Г.Рокитянского[4].

          В его последней книге поражает объем проделанной исследовательской работы. Ссылки и цитаты в тексте и подстрочных примечаниях позволяют увидеть, каким широким был ареал поисков автора — архивы и библиотеки Москвы, Санкт-Петербурга, Саратова, Амстердама, Берлина… Изучено и использовано более двух сотен книг и статей на разных языках, тысячи листов архивных документов, собраны свидетельства людей, близко знавших Рязанова, и пр. Неудивительно, что упорство и трудолюбие автора вознаграждены ценнейшими находками, позволившими ввести в научный оборот множество документов, которые при советской власти ученым были недоступны. Теперь они стали достоянием общественности, а главное — помогли воссоздать в деталях этапы почти 70-летней жизни и борьбы замечательного ученого и гражданина, честность, принципиальность и независимость которого раздражали Ленина, Сталина и их сторонников, но привлекали тех, кто ценил его прямоту и благородство, твердость убеждений и смелость в их защите, бескорыстие и отзывчивость к чужой беде.

          «Меня можно обвинить в чем угодно, — писал Рязанов в ЦК осенью 1922 г., — только не в трусости, фарисействе…» (С. 299). А на XI съезде РКП(б) говорил делегатам: «Вы ведь, товарищи, знаете, я ни за каким местом не гонюсь, место не занимаю…»[5]Даже в профсоюзном движении, которому отдано свыше 30 лет, Рязанов не занимал никакого официального поста. Исключений было всего два, и оба пошли на пользу делу, в обоих Д.Б. оказался человеком на своем месте. В 1918 г. его избрали председателем Центрального комитета по управлению архивами (ЦКУА), а затем Совнарком утвердил его в должности заведующего Главным управлением архивным делом (ГУАД). Выбор оказался как нельзя более удачным. Человек, знакомый не понаслышке с организацией и принципами работы многих европейских архивов и библиотек, поскольку в эмиграции занимался поиском и изучением материалов по истории марксизма и международного рабочего и социалистического движения, весьма эффективно применил на родине полученные знания и опыт. Прежде всего Рязанов добился подчинения всех архивных учреждений ЦКУА, ликвидировав тем самым ведомственную разобщенность и поставив архивное дело на прочную государственную основу. Вторым не менее важным шагом стало привлечение к работе в новых условиях известных ученых и архивистов, независимо от их политических взглядов и партийной принадлежности. «Сколько-нибудь существенных результатов, — цитирует Я.Г.Рокитянский историка той поры А.Е.Преснякова, — удавалось достигать… сплошь и рядом только при вмешательстве Д.Б. Рязанова в защиту разоренных архивов, библиотек, благодаря личному его вниманию и энергии» (С. 368). К сожалению, работе на посту главного архивиста России, который он занимал около двух лет, в книге отведено всего несколько страниц.

          На другом официальном посту — директора ИМЭ — Рязанов проработал 10 лет. Этому периоду (1921–1931 гг.) посвящена отдельная глава. Благодаря энергии, а также связям Д.Б.Рязанова в политических и научных кругах Европы был заложен прочный фундамент деятельности института, основой которого стали уникальная библиотека и архив. Уже к 1931 г., когда его «освободили» от руководства, институт располагал 15 тыс. документов в подлинниках и 175 тыс. в фотокопиях, при этом фотокопирование было целиком заслугой Рязанова. Никому из следующих руководителей института не удалось сколь-нибудь существенно пополнить его коллекции.

          Рязанов последовательно и неуклонно собирал все, что относилось к жизни и деятельности Маркса и Энгельса. Главным объектом его интересов был автор «Капитала». «Рано или поздно, — цитирует Я.Г.Рокитянский письмо Рязанова Кларе Цеткин от 20 февраля 1929 г., — я все-таки буду стоять перед трудной задачей собрать и просмотреть материал для большой биографии Маркса» (С. 397). Замечу, что цитата эта вырвана из контекста, раскрывающего повод для обращения Рязанова. А поводом был не кто иной, как «сводный брат» дочери Маркса Элеоноры Фредерик Демут. Незадолго до этого, 28 января 1929 г., он скончался, и это усилило ходившие после смерти Энгельса разговоры о том, кто же был его отцом — Энгельс или все-таки Маркс. «Хотя я не имею обыкновения придавать такого рода “проблемам” слишком большого значения, — писал Д.Б., — все же я считаю своей обязанностью исторического исследователя знать и зафиксировать мнение всех тех лиц, которые действительно могли об этом кое-что высказать…»[6]

          Благодаря дотошности Рязанова-исследователя и его авторитету у лидеров германской социал-демократии он и получил комплекс документов, с разных сторон освещавших щекотливую «проблему» и убедительно подтверждавших тот факт, что отцом Фреда Демута был К.Маркс. К счастью, они не были уничтожены, как сотни других писем Рязанова и в его адрес во время борьбы с «рязановщиной». К их сохранности — парадоксально, но факт — приложил руку сам И.Сталин. Получив от нового директора ИМЭЛ В.В.Адоратского запрос о том, что ему делать с обнаруженными в архиве института документами, вождь начертал 2 января 1934 г.: «Пустяковое дело. Пусть лежит вес[ь] этот “материал” глубоко в архиве»[7].

          В целом книгу следует признать весьма интересной, честной, умной и новаторской. Это своего рода «нерукотворный памятник» ее герою. Однако при всем уважении к Д.Б.Рязанову не стоит его слишком уж идеализировать. Отмечая, что он всегда был «сам по себе», никогда не примыкал ни к каким фракциям и группировкам, а тщеславие и властолюбие были ему решительно чужды, автор обходит то обстоятельство, что обособленность Рязанова существенно ослабляла эффективность его выступлений и действий как политика. Ленину и его сторонникам было легко изолировать бунтаря-одиночку, не опиравшегося на сколь-нибудь серьезную поддержку организованных единомышленников (как это произошло в случае с отстранением Рязанова от работы в профсоюзах), или попросту игнорировать его критику и предложения, выставляя дело так, будто это всего лишь частное мнение, не выражающее настроений и воли масс. На X съезде РКП(б) Ленин заявил, что Рязанову лишь изредка случается «сказать нечаянно серьезную фразу»[8], а Свердлов, Зиновьев, Сольц и другие вообще характеризовали его как человека, способного только забавлять аудиторию, «темпераментного шалуна», «седобородого мальчика, которого надо одергивать»[9], и т.п.

          К сожалению, в книге немало опечаток и ошибок, которых легко можно было избежать. Особенно досадна та, где в письме Рязанова в ЦК, датированном «осенью 1933 г.», упоминается живой еще Дзержинский, скончавшийся в 1926 г. (С. 298–299). Письмо же фактически относится к 1922 г. Неудачно и сравнение Сталина с Сальери. Во-первых, уже доказана несостоятельность версии, будто Сальери отравил Моцарта, а во-вторых, убийство одного человека, даже гениального, несопоставимо с уничтожением «почти всех российских Моцартов», тысяч лучших умов страны, ее элиты — военной, технической, культурной.

          Жаль, что научно-справочный аппарат книги ограничен глухим именным указателем. В издании такого типа не мешало бы привести важнейшие даты жизни и деятельности Д.Б.Рязанова, перечень основных его книг и статей. К месту был бы и полный список использованных автором литературы и архивных фондов (с расшифровкой аббревиатур, под которыми не каждый читатель узнает точное наименование архивохранилищ).

          В целом же работу Я.Г.Рокитянского следует признать удачной и своевременной. Конечно, невозможно читать без содрогания и боли многие страницы книги, но трагический пафос придает ей чрезвычайную выразительность и силу. Горька и страшна правда о судьбе России и одного из ее выдающихся сынов Д.Б.Рязанове, но знать ее необходимо. Не только для того, чтобы не повторять ошибок прошлого, пишет в заключение автор, но и для того, чтобы избавить Россию и ее народ от «вируса тоталитаризма» (С. 564). Честная, умная, страстная книга Я.Г.Рокитянского вносит свой вклад в наше исцеление, в процесс возвращения исторической науки к ее подлинному призванию — быть правдивой, человечной и интересной для самых широких кругов читателей.

*     *     *

[1] Одиннадцатый съезд РКП(б): Стеногр. отчет. М., 1961. С. 846.

[2] Литературное наследство К.Маркса и Ф.Энгельса. История публикации и изучения в СССР. М., 1969.

[3] Смирнова В.А.Первый директор Института К.Маркса и Ф.Энгельса Д.Б.Рязанов // Вопросы истории КПСС. 1989. № 9. С. 71–84.

[4] Рокитянский Я.Г.Неукротимый академик (новые архивные материалы о Д.Б.Рязанове) // Вестник АН СССР. 1991. № 77. С. 135; Он же. Глас вопиющего. Академик Д.Б.Рязанов против сталинизации РКП(б) // Там же. 1995. № 4. С. 374–376; Он же. Два неизвестных документа академика Д.Б.Рязанова // Археографический ежегодник за 1995 год. М., 1997. С. 359–361; Он же. Из биографии академика Д.Б.Рязанова: разгром Института К.Маркса и Ф.Энгельса (март 1931 г.) // Отечественные архивы. 2008. № 4. С. 10–23; Рокитянский Я.Г., Мюллер Р. Красный диссидент. Академик Рязанов — оппонент Ленина, жертва Сталина: биографический очерк: Док. М., 1996.

[5] Одиннадцатый съезд РКП(б)… С. 179.

[6] Фомичев В.Без родни // Родина. 1992. № 8/9. С. 73.

[7] Там же. С. 71.

[8] Седьмой экстренный съезд РКП(б): Стеногр. отчет. М., 1962. С. 109.

[9] Одиннадцатый съезд РКП(б)… С. 203.

См. также эту статью на сайте «Портал Архивы России», страница журнала «Отечественные архивы»: URL: http://www.rusarchives.ru/publication/publ_2011_N06_04.shtml