Статья посвящена атрибуции серебряной чаши, найденной на раннесредневековом поселении в Угстгест под лейденом в провинции Южная голландия. б. ван дер Меер в подробной публикации рассматривает необычную историю ее создания и переделок, реконструируя ее по шести этапам от времени создания между 350 и 420 гг. до вотивного приношения в одной из проток старого русла Рейна около 725 г. приведенные автором наблюдения позволяют по-новому реконструировать «раннюю» историю чаши из Угстгеста. Серебряная чаша II, возможно, первой половины I в. до н.э., в I в. н.э. была украшена изображениями древ жизни, животных и кругов с розеттами в технике горячего золочения. Для I в. до н.э. - I в. н.э. такая техника украшения серебряных чаш уникальна и характерна для сосудов, происходящих из погребений кочевников Азиатской Сарматии в Нижнем Поволжье и Нижнем Подонье. Ближайшая параллель и по стилю, и по технике изображениям на внутренней стороне чаши из Угстгеста - изображение двух пар животных на двух серебряных фиалах из датирующейся не позднее третьей четверти I в. н.э. тризны кургана № 11/1977 у Новоалександровки на Нижнем Дону. Судя по аналогии с изображениями на фиалах из Нижнего Подонья и вырезанными из золотой фольги «древами жизни» из сарматских погребений на Нижнем Дону и в Прикубанье, это произошло скорее всего в этом регионе, а работа была выполнена местным мастером. В таком виде чаша вероятно, если исходить из атрибуции Б. ван дер Меера, просуществовала почти полтысячелетия, пока в VI – начале VII вв. не была снабжена накладками с кольцами для подвешивания и внутренним медальоном, выполненными уже меровингским мастером. Феномен находок древних предметов, в том числе со следами ремонта или переделки, в более поздних контекстах (греч. keimêlia) хорошо известен и был распространен в различных культурах, начиная еще с бронзового века. Если связывать попадание чаши на запад с волнами миграций, то можно предположить, что она могла оказаться в Рейнской области с гуннами, к которым могла попасть при ограблении сокровищницы в Северном Причерноморье. В отличие от сполий в архитектуре, которые получили особенно широкое распространение в эпоху поздней античности, переделка серебряных сосудов и создание новых образцов с использованием элементов более ранних – в Северном Причерноморье получает распространение еще во II в. до н.э.– I в. н.э. Для более позднего времени примеры таких переделок эллинистических серебряных сосудов мне не известны и в этом также заключается уникальность чаши из Угстгеста.

M.Yu.Treister. A SARMATIAN BOWL IN THE LOWER RHINE: TO THE INTERPRETATION OF A SILVER BOWL WITH A GOLD OVERLAID DECORATION FROM THE EARLY MEDIEVAL SETTLEMENT OF OEGSTGEEST NEAR LEIDEN

The article is devoted to the attribution of a silver bowl found at an early Medieval settlement at Oegstgeest near Leiden in the province of South Holland. B. van der Meer in a detailed publication examines the unusual history of its creation and alterations, reconstructing it in six stages from the time of creation between 350 and 420 AD till its votive offering in one of the tributaries of the Old Rhine around 725 AD.

The observations given by the author allow to reconstruct the “early” history of the bowl from Oegstgeest in a new way. A silver bowl of the 2nd, possibly the first half of the 1st century BC, was decorated in the 1st century AD with images of “trees of life”, animals and circles with rosettes using the technique of mercury gilding. For the 1st century BC - 1st century AD this technique of decorating silver bowls is unique and characteristic of vessels originating from the burials of the nomads of Asian Sarmatia in the Lower Volga and Lower Don regions. The closest parallel, both in style and technique, to the images on the inner side of the bowl from Oegstgeest are the images of two pairs of animals on two silver phialai from the remains of the funeral feast, dating no later than the third quarter of the 1st century AD, in the Burial-mound no. 11/1977 near Novoaleksandrovka on the Lower Don. Judging by the analogy with the images on the phialai from the Lower Don region and the “trees of life” cut from gold foil from Sarmatian burials in the Lower Don and in the Kuban region, this happened most likely in this region, and the work was done by a local craftsman. In this form, the bowl, if we proceed from the attribution of B. van der Meer, probably existed for almost half a millennium, until in the 6th - early 7th century AD it was equipped with mounts with suspension rings and an inner medallion, already made by a Merovingian craftsman.

The phenomenon of finds of ancient objects, including those with traces of repair or alteration, is well known in later contexts (Greek keimelia) and has been widespread in various cultures since the Bronze Age. If we associate the appearance of the bowl in the west with the waves of migrations, then we can assume that it could have ended up in the Rhineland with the Huns, who could have obtained it when robbing the treasury in the Northern Pontic region. unlike spolia in architecture, which became especially widespread in the late Antiquity, the alteration of silver vessels and the creation of new items using elements of earlier ones became widespread in the Northern Black Sea area as early as the 2nd century BC - 1st century AD. For a later time examples of such alterations of Hellenistic silver vessels are not known to me, and this also stresses the uniqueness of the bowl from Oegstgeest.

Находки фрагментов бронзовых сосудов второй половины, в том числе возможно третьей четверти, VI в. до н.э. Северном Причерноморье: Ольвии, Пантикапее и Мирмекии очень редки и представлены атташами лебесов или поданиптеров, типа распространенных как в Греции, так и в Южной Италии, а также фрагментированным этрусским инфундибулом, который скорее всего попал в Пантикапей с ионийскими колонистами. В конце VI - первой половине V в. до н.э. в Ольвию и скифские курганы днепровского правобережья поступает серия бронзовых ситечек и киафов. Некоторые из них продолжали использоваться, пусть и в переделанном виде, вплоть до второй четверти IV в. до н.э. Ранее отнесенные З.А. Билимович к изделиям этрусских мастерских, эти ситечки, на самом деле представлены в основном продукцией мастерских Греции и Южной Италии. Лишь небольшая часть из них могла действительно быть изготовлена в Этрурии. Помимо указанных категорий бронзовой посуды, в скифских погребениях первой половины-середины V в. до н.э. встречаются, пусть и редко, ойнохои, гидрии, полусферические чаши, а во второй половине столетия - поданиптеры. Обращает на себя внимание отсутствие импортных бронзовых сосудов для питья. На этом фоне безусловно выделяется и своими художественными достоинствами, и размерами незаслуженно забытый современными исследователями северного Причерноморья бронзовый кратер из Мартоноши в Среднем Приднепровье, кургана, расположенного примерно в 300 км к северу от Ольвии, однако недалеко от истоков Южного Буга. Совершенного очевидно, что этот сосуд стоит в одном ряду с такими уникальными и дорогостоящими изделиями, как кратеры из Викса и Требениште, которые многими исследователями рассматриваются в качестве дипломатических даров, специально изготовлявшихся для варварской элиты. Отметим, что и в Галлию, и на Центральные Балканы кратеры попали в погребения не ранее, чем после полувекового использования, будучи уже антикварными предметами. Как обстояло дело в случае с погребением из Мартоноши мы не знаем, но исключать подобный же сценарий нельзя. Так или иначе, у нас нет пока оснований говорить о проникновении греческих или этрусских бронзовых сосудов в Северное Причерноморье ранее конца третьей четверти VI в. до н.э.

M.Treister (Bonn). GREEK, ITALIC AND ETRUSCAN BRONZE VESSELS AND THEIR FRAGMENTS OF THE SECOND HALF OF THE 6TH - 5TH CENTURY BC FROM OLBIA, BEREZAN AND SCYTHIAN BURIAL-MOUNDS OF THE BUG AND DNIEPER BASINS

The finds of the fragments of bronze vessels of the second half, in particular, possibly the third quarter of the 6th century BC, in the North Pontic area: Berezan, Olbia, Pantikapaion and Mirmekion - are very rare and are represented by the attachments of lebetes or basins of the types, widespread in Greece and South Italy, as well as a fragmented Etruscan infundibulum, which most likely found its way to Pantikapaion with Ionian colonists. In the late 6th - first half of the 5th century BC a series of bronze strainers and ladles reached Olbia and Scythian tumuli of the right bank of the Dnieper. Some of them were still in use, though being reworked, up to the second quarter of the 4th century BC. Being previously determined by Z.A.Bilimovich as the products of Etruscan workshops, these strainers were actually mainly manufactured by the workshops of Greece and South Italy. Only a small part of them could really be made in Etruria. In addition to the abovementioned categories of bronzeware, the Scythian burials of the first half - middle of the 5th century BC yielded albeit rarely, oinochoai, hydrias and hemispherical bowls, and in the second half of the century - podanipters. Noteworthy is almost lack of imported bronze drinking vessels.

Against this background stands out due to its artistic qualities and до н.э. или несколько более ранним временем (см. Stibbe 2000b: 100-101). См. подробно об этих сосудах: Sanev 2018: 132-141. dimensions the bronze krater from Martonosha in the Middle Dnieper basin, the burial-mound located about 300 km north of Olbia, but not far from the sources of the South Bug, undeservedly forgotten by the modern researchers of the North Pontic area.

It is perfectly clear that the vessel from Martonosha is on a par with such unique and expensive articles as kraters from Vix and Trebenishte, which are considered by many researchers as diplomatic gifts, specially made for the barbaric elite. Both in Gaul and in the Central Balkans, the kraters found their way into burials not earlier than in the late 6th century BC, after about half a century or even more of use, being already antique objects. That means that either they were obtained as second-hand by their last owners, or they could be gifted to their predecessors, who had used them for a considerable time, before these antiquarian items were put into the graves of their descendants. We did not know how the matter was in the case of the burial from Martonosha (whether the krater was put in the burial at about the same time, in this case, shortly after manufacturing, or later), but a similar scenario cannot be ruled out.

Значительная часть бронзовых котлов из Азиатской Сарматии - литая и была изготовлена местными ремесленниками, тогда как котлы с кованым туловом и литыми ручками из погребений кочевников Азиатской Сарматии II в. до н.э. - III в. н.э., относящиеся к западным импортам, рассматриваются в данной статье. Помимо редких образцов котлов, изготовленных еще в IV-III вв. до н.э. в Македонии или Эпире, один из которых найден на Среднем Дону в комплексе конца II-I в. до н.э., в эту эпоху к кочевникам попадали котлы, вероятно, изготавливавшиеся в мастерских Малой Азии или Боспорского царства, в том числе экземпляры с греческими владельческими надписями. Тезис Б.А. Раева о том, что бронзовая посуда не изготавливалась в причерноморских мастерских, а импортные сосуды были привезены или из Италии, или из Фракии, или производились в мастерских Северного Кавказа или Закавказья, не выдерживает критики. Значительно более сложной вырисовывается картина с распространением бронзовых кованых котлов в Азиатской Сарматии и во II-III вв. н.э. Котелки так называемых групп Дебелт и Ровное, которые, по мнению Б.А. Раева и С.В. Демиденко, вначале изготавливались в италийских, а затем - провинциально-римских мастерских или на Северном Кавказе и в Закавказье, как показал наш анализ, с высокой степенью вероятности производились в боспорских мастерских. Такое преобладание среди импортных котлов у кочевников Азиатской Сарматии предположительно боспорской продукции не исключает того, что к ним могли попадать и отдельные экземпляры их Римских провинций, о чем свидетельствует находка в Нижнем Поволжье котла, который, судя по надписи, был изготовлен во Фракии.

M.Yu.Treister (Bonn). IMPORTED BRONZE HAMMERED CAULDRONS FROM ASIAN SARMATIA

A significant part of bronze cauldrons found in Asian Sarmatia is cast and was made by local craftsmen, whereas those from the nomadic burials, dating from the 2nd century BC to the 3rd century AD, with hammered bodies and cast handles, belonging to western imports, are discussed in this paper. In addition to a rare example made in the 4th - 3rd centuries BC in Macedonia or Epirus, found in the Middle Don basin in the complex of the late 2nd - 1st century BC in the late 2nd - 1st century BC nomads received cauldrons, probably made in the workshops of Asia Minor or the Bosporan kingdom, including those with Greek ownership inscriptions. The hypothesis put forward by B.A. Raev that bronze ware was not manufactured in the Black Sea workshops, and imported vessels were brought either from Italy, or from Thrace, or were made in workshops of the North Caucasus or Transcaucasia, does not stand up to criticism. Significantly more complex picture in comparison with those drawn in previous publications emerges with the distribution of bronze hammered cauldrons in the 2nd - 3rd centuries AD. Most widespread were the cauldrons of the so-called Debelt and Rovnoe groups, which according to B.A. Raev and S.V. Demidenko were manufactured in Italian, and then in Provincial- Roman workshops or in North Caucasus and Transcaucasia. Our analysis shows with a high degree of probability their possible manufacturing in the Bosporan workshops. Such a preponderance of presumably Bosporan products does not exclude that certain pieces could find their way from the Roman provinces, as evidenced by the find in the Lower Volga area of a vessel with a Greek inscription pointing to Thrace as the place of its manufacture.